Поймала нервную систему на тревожных симптомах - краем глаза (буквально) стала ловить "глюки", при этом мгновенно перепроверяя визульную информацию, убеждаюсь, что сигнал снова был ложный.

Несмотря на контрастный душ и старания держать умеренное количество нагрузок, иммунка падает.
Притом контакты я свела к вотсапу и (в крайнем случае) к телефонным звонкам. Исключая poledance, но против "рабочих" я ничего не имею. А вот сидеть и говорить за жизнь - не хочу.

Не знаю, как выживают постоянно нервничающие и крутящиеся волчком. Мне хватило двух последних месяцев чтобы превратиться во что-то совсем другое чем то, чем я была так недавно и еще помню.

Немного грустно, что теперь приходится прилагать стлько усилий там, где раньше они не требовались вовсе. Дальше будет только хуже (смотрю фото отца - моя прямая генетическая дорожка). Вспоминаю разговор с Я.Николаевой пару лет назад на CnPro...Выступающие "мастера" - вы умнички.

После 10км бегом и прогулки в Тигре пришла домой и вдруг не смогла принять позу "на корточках". Суставы раздуло. Понял, насилье сбавлю. Кстати, против приседаний с весом 60-70 они ничего не имеют.

Больше спать. Прихожу и падаю. Дома хаос.
Начала читать "Терапию", причем в бумажном варианте. Монитор раздевает глаз до боли во всем теле.
Еще больше спать!
В зале нн была с понедельника.
И я еще надеюсь подготовиться к соревнованиям к концу года.)
__________
это не жалобы. это любопытно. да, одно и то же, мильоны лет, мильоны лет..
наблюдаю.
__________
В этом городе тяжело строить планы. Оказалось, это тоже очень выкручивает нервы. Я притворяюсь перед собой, что ненавижу планировать, однако уже с утра четко представляю свой день. Неделю. С возможными отступлениями, но каждое утро я пакую необходжимую смену одежды и три перемены блюд в зависимости от типа тренировки. А затем не попадаю в вагон метро. Или и вовсе в метро. И приезжаю домой на час или полтора позже. И никуда не иду.

Москва - самый удобный город в мире (c)сеньор

---

Непосредственно мне вспоминается лишь одно происшествие детских лет. Может быть, Ты тоже помнишь его. Как-то ночью я все время скулил, прося пить, наверняка не потому, что хотел пить, а, вероятно, отчасти чтобы позлить вас, а отчасти чтобы развлечься. После того как сильные угрозы не помогли, Ты вынул меня из постели, вынес на балкон и оставил там на некоторое время одного, в рубашке, перед запертой дверью. Я не хочу сказать, что это было неправильно, возможно, другим путем тогда, среди ночи, нельзя было добиться покоя, – я только хочу этим охарактеризовать Твои методы воспитания и их действие на меня. Тогда я, конечно, сразу затих, но мне был причинен глубокий вред. По своему складу я так и не смог установить взаимосвязи между совершенно понятной для меня, пусть и бессмысленной, просьбой дать попить и неописуемым ужасом, испытанным при выдворении из комнаты. Спустя годы я все еще страдал от мучительного представления, как огромный мужчина, мой отец, высшая инстанция, почти без всякой причины – ночью может подойти ко мне, вытащить из постели и вынести на балкон, – вот, значит, каким ничтожеством я был для него.

---

откровение)

сегодня в 7 утра, завтракая и досматривая Один еще аж от 2 октября, в рекламной паузе внезапно поняла, что люблю Быкова.
как родного. когда к нему в сетевизоре подошла некая особа, и он так устало к ней. и вот тут-то. )))
____
в электричке Тигре - Бельграно С дочитала "Пейзаж...". Концовку скорее жадно выела, как в свое время ела в Перу плоды манго, торопясь, тк уже подъезжали, но, тем не менее, это было очень
____
вдруг захотелось попасть завтра в Колон на Yuja Wang на места под названием "стоячий рай". Да, такое название. Еще есть "стоячая тертулия", но она дороже.
репетруар - сплошной минор, да еще Рахманинов.
именно поэтому сегодня я забыла кошелек.

---

о словоупотреблении

- Тебе понравился фильм?
- Очень! Просто не показался интересным.

Тем не менее, предпочитаю обратную комбинацию. Чтобы не нравился, но волновал, ставил вопросы, отвечал или просто был картиной.

(Вчера по рекомендации Р. посмотрела "Лучше не бывает")

---

Спасибо Алине Орловой, во время вчерашней пробежки я снова велолетала по своим московским набережным. А затем и вовсе исчезла, это самое нужное мне состояние.
Правда, не последний альбом, а старый 88. Это такие CT в лучшем звуке.
Но и последний интересен.
_____
Довольно давно тренируюсь под самую плебейскую рус. музыку (или dub, еще часто сборники типа "русский рок 80-90-00", или просто отдельно может приспичить на Би2 какой-нибудь, Сплин), хожу по залу и громко пою по-русски, растеряла последний стыд. Особенно всякий шлак вроде "запахженщинымоейяхочуостатьсяснеееей" петь забавно. Выжимая штангу.
Раз сделала один раз, смогу же сделать и второй? Давай, тряпка, соберись. Увидела свои майские видео и не могла поверить. До сих пор не могу.

Поэтому - хоть запах женщины моей. Главное - функционал, мне важно отработать, а что меня поднимет - дело дцатое.

Еще и коллег подсадила, теперь пол-офиса слушает всяких эндшпилей и халибов, наргиз и басту, молодымымолодымымолодымынадолгооо

наскринила себе на память дрыща

---

И в тот момент — не знаю, как и почему — но меня отпустило. Что-то было в ее интонации, в выражении лица. Я просто понял, что больше не чувствую к ней ничего — совсем. И даже хуже — мне показалось, что никогда в жизни я не встречал существа скучнее и банальнее. И это осознание — оно освободило меня. Действительно освободило — я понял, что теперь могу спокойно говорить с ней, смотреть в глаза и улыбаться — и при этом не чувствовать себя обделенным или обманутым. Мне было все равно — теперь мне было все равно — и это было прекрасно. (Я смотрел на нее, и удивлялся: почему мне так нравилась раньше эта ее рыжая челка, закрывающая пол-лица? А теперь я все время борюсь с желанием протянуть руку и убрать ее). Когда-то давным-давно мне казалось, что я задыхаюсь, если ее нет рядом. Потом я стал задыхаться в ее присутствии. А теперь — я просто дышу.

Да. Февраль 2017.

---

Быков о В

Значит, теперь Витгештейн с горечью и злостью. Почему? Потому что как всегда невыносимо, как любил повторять Витгенштейн. Невыносимо, невыразимо, потому что язык очень много не может выразить. Если говорить в самых общих чертах: Людвиг Витгенштейн, австро-венгерского происхождения, еврей при этом. Даты жизни его 1889 – 1951. 62 года всего он прожил. Человек, который и в личной своей жизни, и в своей философии пытался ввести принцип ответственности за слова, принцип равенства слова и предмета, слова и вещи, чтобы язык соответствовал сказанному и существующему. Чтобы личная позиция человека, его поведение соответствовали сказанному им. Именно поэтому он воевал и попал в плен, и в Первую мировую войну, к счастью, из своих путевых дневников, сделал «Логико-философский трактат». Именно поэтому он во Вторую мировую войну пошел санитаром в лондонский госпиталь, приняв к тому времени британское гражданство. Вместо преподавания в Кембридже таскал больных и раненых и усовершенствовал носилки. По состоянию здоровья и возрасту на фронт он уже попасть не мог. Именно поэтому он сам построил дом для своих философских занятий и там уединенно медитировал. Именно поэтому он отказался от доли отцовского наследства, и долю эту разослал крупнейшим австрийским поэтам, в частности, Рильке. Для меня он такой абсолютный идеал ответственного модерниста, честного человека, который старается быть совершенно равным себе.

Что касается «Логико-философского трактата» и того, как его надо читать. Есть два, собственно, способа. Вернее, есть множество способов его чтения, но я предложил бы два. Один – это долгое вдумчивое изучение всей литературы о Витгенштейне, которая существует, а она огромна. И восприятие Витгенштейна в контексте того философского кризиса, который происходит в начале века. Это философия языка, поиски наиболее адекватной системы языка, когда исчезла реальность. Когда, знаете, исчезла в физике масса, и долгое время считалось, что есть частицы без массы, и, соответственно, весь мир состоит из пустоты. Потом массу кое-как обнаружили.

Точно так же язык. В какой-то момент язык перестал соответствовать сказанному, он перестал покрывать реальность. Как доллар перестал соответствовать золотому запасу, грубо говоря. Возник вопрос о соотношении языка и реальности. Этот кризис был и в российской поэзии, когда, как писал Гумилев, «символисты размыли слово». Оно перестало значить, оно стало значить все и ничего. Потребовалось возвращение конкретики. Вот Витгенштейн занимается проблемой – в каком смысле язык сам является системой мышления, и как он соотносится с реальностью?

Д.Быков: Чекисты вообще придерживаются брезгливого мнения о человечестве. Себя они уважают, а людей – не очень
QТвитнуть
Рассел, скажем, медитировал над фразой «Пегас не существует». Но если есть слово «Пегас», значит, Пегас существует. Надо говорить: «Не существует крылатых лошадей». Потому что Пегас – это уже поименование сущности. Мне кажется, что Витгенштейн пришел к великой мысли о том, что все, названное словом, является объективной реальностью. Знаменитый финальный афоризм «Трактата», который у меня долгое время висел над письменным столом: «О чем нельзя говорить, о том следует молчать».

Известно письмо Витгештейна о том, что «Трактат» – это произведение по существу этическое. Потом что неэтично говорить о неопределенном, неэтично говорить о том, чего нет. Поэтому он пишет: «Главная часть «Логико-философского трактата» не написана. Но не надо видеть в Витгенштейне позитивиста, такого эмпирика от языка, который призывает говорить только о том, что можно потрогать. Это совершенно не так. Наоборот, Витгенштейн – мистик величайший. И мне кажется, что учение Витгенштейна заключается в том, что если для чего-то есть слово, следовательно, существует и понятие. Ведь ребенку никто не объясняет, что такое бог. Но тем не менее, в сознании ребенка есть место для понятия бога, есть это слово. Язык – это самая точная, абсолютное зеркало мира. Но вот скажут: а как же драконы? Существуют ли драконы? Видимо, существовали, раз появилось это слово. Может быть, это были динозавры, которых человек застал, или о которых он слышал, или которых он помнит. Но в любом случае все, для чего существует мысль, а мысль – это, по Витгенштейну, логическое отображение факта, – для того существует и факт. Потому что нельзя сказать: «Бога нет». Это значит сказать логический абсурд. Если есть слово бог, значит, есть и бог.

Вот когда я эту мысль и Витгенштейна вычленил, может, ее там нет, может, я захотел ее там увидеть. Но увидеть ее там можно, мне кажется. Вот так я и понял, что такое понимание языка как универсальной формулы для реальности, – оно дает мне совершенно четкое понятие о неслучайности религиозного чувства, о его глубокой укоренености в сознании и в языке. Витгештейн дал несколько чрезвычайно удобных и полных формул, например, «мир есть все, что имеет место». Как тут еще сказать, что тут еще добавить? Ум пытается достучаться, и главная задача «Логико-философского трактата» – достучаться до атомарных понятий. У него там есть слово «атомарный», которое, в принципе, и Рамсей, и Рассел вводили в это время в язык.

Что такое атомарный? Это неразложимое понятие, для того, чтобы понимать язык. Как, собственно, химия начинает с того, что пытается достучаться до простых вещей. Как физика пытается доразобраться до атома, а потом оказывается, что нет и атома, атом дальше дробится, потом все дробится на кварки, но должна же быть какая-то мельчайшая частица, мельчайший кирпич, из которого все построено? Вот для Витгенштейна мир – это совокупность таких словесных атомов, таких вещей, которые нельзя дробить дальше. «Логико-философский трактат» – это попытка додробиться до фундаментальных понятий, их назвать. Подобную вещь в это время делал Вейнингер, который пытался в мире обозначить какие-то базовые понятия, построить классификацию. Это все идея нового описания мира, новой его классификации в начале XX века.

Вейнингер классифицирует по другому принципу: вещи подчиняющие и вещи подчиненные. Подчиняющая вещь – ветер, подчиненная – волна. Подчиняющая вещь – человек, подчиненная вещь – собака, и так далее. Для него поэтому женщина, волна и собака – это явления одного класса. Это, конечно, продукт его творчества, такого рационального немецкого философского безумия, которое привело его к самоубийству.

Витгенштейн пытается точно так же, но абсолютно рационально додробиться до атомарных вещей. Дальше он пишет, что философа не должны занимать проблемы восприятия. Вот все думают: а как человек воспринимает мир? По Расселу, есть вещи рассказанные и вещи познанные. Вещи увиденные и вещи услышанные. А Витгенштейн говорит, что он этого не знает, и ему это не интересно. Его занимает не познание вещей, а отношение между вещами. Вот как мы познаем – это мы, скорее всего, никогда не узнаем. Но в каких отношениях между собой находятся понятия – это мы понять можем. Мы должны построить логическую систему отношений.

Это вроде того, что, кстати говоря, делали в своем лингвистическом опыте Жолковский и Мельчук. Вполне удавшаяся попытка построить так называемые семантические функции Мельчука-Жолковского. Соотношения между словами, соотношения между членами предложения, все варианты возможных подчинений, условно говоря. Точно так же, по Витгенштейну, мы не можем узнать, как мы познаем вещи, но мы можем выстроить систему их соотношений, и этим мы должны и заниматься. Грубо говоря, для него мир состоит из уравнений, в которые мы подставляем произвольные неизвестные: социальные, нравственные, неважно.

То, в каком стиле он излагает. Я думаю, что правы исследователи – их довольно много, – возводящие Витгенштейна к Ницше. Но не философски, не идеологически, а по двум параметрам. Во-первых, главная эмоция Ницше – это раздражение от того, как мир застарел, закоснел в своем развитии, как много ложных понятий, навязанных эмоций, выдуманных сущностей, и так далее. Ницше говорит о том, о чем все пытаются молчать, перефразируя Витгенштейна. И главная эмоция Витгенштейна – это тоже раздражение, потому что все говорят неточно. Надо говорить с предельной ясностью. Он говорит: «либо нельзя говорить, либо надо говорить ясно». То есть предельно точно и конкретно. «Это – дерево». Вот об этом дереве и надо, это этично. Этична только честность – предельная точность.

Второе, что ему кажется принципиально родственным с Ницше, – это способ изложения своего учения. И если вы хотите понять разницу между Австро-Венгрией и Австрией, между началом модерна и концом модерна, сравните «Так говорил Заратустра» и «Логико-философский трактат». И то, и другое изложено афоризмами – краткими квантами истины, такими вспышками. И то, и другое очень поэтично. Ну а уж закат этого, если вас интересует постмодерн, то вот это Гейдар Джемаль, «Ориентация – Север». Это такое третье звено, если угодно, синтез Витгенштейна и Ницше. Он говорит об очень определенных вещах, но говорит о них предельно замаскировано по советским временам.

Вот это афористическое изложение учения – оно зачем? У Ницше – это такая поэзия, это такие вспышки. Ницше не говорит всего, потому что он боится сказать все. Витгенштейн говорит кратко, такими вспышками афоризмов, потому что о неясном и неточном он не хочет говорить. Он говорит только о том, в чем он абсолютно уверен. Неслучайно в предисловии книги сказано: «Эта книга содержит только бесспорные констатации, только законченные мысли, к книге ничего нельзя добавить». Потом он, правда, критиковал в «Философских исследованиях» «Логико-философский трактат», но, в общем, к тем простым и честным максимам, которые есть в «Логико-философском трактате», добавить нечего. И божественная сущность человека из этих максим для меня вырастает довольно ясно. Простите, если я был недостаточно ясен, но я старался.

---

Смешно получается: все мы жалуемся, мол, из жизни уходят красота и волшебство, мир обесцвечивается. Но… проблема в том, что красота никогда не уходит сама; чтобы она ушла, нужно быть равнодушным к ней — перестать бороться за нее. Или обменять ее на практичность. Взять, например, северное сияние — явление совершенно бесполезное, и даже хуже — им нельзя обладать, и в этом его главная «проблема» — оно ничье. Оно само по себе — и поэтому кажется бесполезным. Но — оно прекрасно. И вот — ты поди, скажи своему соседу: «Через семь дней, мол, северное сияние исчезнет. И, чтобы этого не произошло, мы все должны хотя бы на неделю перестать пользоваться автомобилями». Что тебе ответит сосед? «Ну-у-у не знаю, у меня завтра куча дел: собаку к ветеринару, детей — в школу… как же я без машины-то?» Парадокс. Мы не готовы к жертвам — даже к минимальным — мы не готовы бороться за то, что не сможем назвать «своим». Но при этом мы негодуем, мы сетуем на исчезновение красоты, которую сами не желаем защищать.

Сейчас впервые за неделю будет мой мате в постели. Спасибо тебе господи.

---

ох, как же он ненавидел слово «творчество»! Однажды даже ударил журналиста, злоупотреблявшего этим словцом: «Нет у меня никакого «тво-о-орчества»! То, что я делаю — это изматывающая, скучная, монотонная работа». — «Тогда зачем же вы этим занимаетесь?» — спросил журналист. — «Потому что это единственное, что я умею делать хорошо», — ответил мастер

---

— Оригинал самоценен?

— Ну… — я развел руками. — Это скорее философский ответ, конечно. Но, в целом, верно. Имитация паразитирует на оригинале, она существует лишь за счет него. Давайте попробуем ответить на вопрос: почему мы вообще наслаждаемся красотой? И — наслаждаемся ли? И как мы определяем, что красиво, а что — нет?

На самом деле эксперименты показывают, что люди не способны даже «Пепси» от «Кока-колы» отличить, если налить напитки в одинаковые стаканы — чего уж говорить о красоте?

Если Джошуа Белл, знаменитый скрипач, спустится в метро, достанет из футляра скрипку Страдивари за три с половиной миллиона долларов и сыграет «Каприз» Паганини, он соберет денег/аудитории не больше, чем самый обычный студент гнесинки в соседнем переходе. Это проверенный факт — репортер журнала «Вашингтон пост», Джин Вайнгартен, провел такой эксперимент в 2007-м году.

Способны ли мы вообще видеть красоту, или все это — лишь вопрос контекста/уместности/информационного шума?

Разве скрипичный концерт красив только в стенах Карнеги-холла?

И все же в этом есть определенный смысл. Первый и самый очевидный вывод: удовольствие от красоты неразрывно связано с ритуалом. Игра на скрипке в симфоническом зале тронет нас сильнее, чем в переходе метро — потому что в зале она является частью важного ритуала: акустика, оркестр, магия имени исполнителя и прочее.

Или вот еще пример: в ресторане сидят два человека, оба заказывают зеленый чай с жасмином. Одному приносят чайник из исинской глины и долго рассказывают о волшебных свойствах чайника («глина эта обладает пористой структурой, но поры у нее особенные — они пропускают воздух, но не воду; и даже больше — чайник способен „запоминать“ вкус чая и отдавать его мелкими дозами с каждым новым завариванием» — в общем, чудеса, да и только), другому посетителю приносят тот же чай, из той же упаковки, но — в простом фарфоровом чайнике с эмблемой ресторана.

Вопрос: кто получит больше удовольствия?

И если правильный ответ «посетитель-номер-один», то значит ли это, что удовольствие можно запрограммировать? Или же все наоборот — человек всегда чувствует подделку и тянется к тем предметам, которые действительно имеют ценность?

Ведь обычно при прочих равных (качество, цена) выигрывает та вещь, которую наделили биографией. Интересно получается: мы доверяем только тем вещам, у которых есть прошлое. Причем не обязательно славное и благородное — исследования показали, что вещи Гитлера, например, люди обычно оценивают выше, чем вещи других политиков. Отсюда и берет начало наша страсть к коллекционированию. И, кроме того, именно поэтому в каждом языке существует слово «подделка», используемое как раз для маркировки вещей-без-сущности/вещей-без-биографии.

---

Поймала себя на том, что подобные образцы "юмора" и виртуозного плетения сарко-идиом, рассчитанные, вероятно, вызвать усмешку читателя, начали скорее раздражать и отвлекать.

Да, действительно нехорошо: теперь некому спать на посту. А вообще, знаешь: штатив из тебя тоже хреновый – дрожишь, как той-терьер в руках у светской дуры

---

– С детства люблю слонов, – сказал он наконец. – У них большие уши – а это значит, что они умеют слушать, – он натянуто улыбнулся, пытаясь придать своим словам шутливости. В тот момент я понял: настоящих друзей у него не было, и он ходил к слону, просто чтобы поговорить о накипевшем, высказаться – как тот король из сказки Андерсена, который разговаривал с колодцем…
Глупо, наверно, но именно так я это увидел…
И сейчас, лежа в постели, я почти физически почувствовал его одиночество…
– Оккам, – прошептал я и повторил: – Оккам, – мне до смерти хотелось с кем-нибудь поговорить, высказаться. Меня тошнило от неизреченных слов, они гнили внутри, слюна стала горькой.
Но с кем поговорить? Кто сможет выслушать, не комментируя, не кивая, как болван, не осуждая?

---

— Времени-то нет, — сказал Саша как-то очень печально. — Самое неприятное… времени здесь нет. Ни утра, ни ночи… Ничего. Площадка и душ. И все. И, если Людовик позволит — посидеть в тенечке…

---

...способность к личной жизни и личному счастью у немцев развита слабее, чем у других народов. Позднее во Франции и в Англии я с удивлением и некоторой завистью наблюдал, какое неувядающее счастье и какой неиссякаемый источник удовольствий находит француз в остроумной своей гастрономии, в прекрасном винопитии, искусстве словесных баталий и языческой, изящно культивируемой любви; англичанин —в уходе за своим садом, своими животными, в своих многочисленных, столь же ребяческих, сколь и серьезных, играх и хобби. У типичного немца ничего подобного нет. Только образованный слой — не такой уж маленький, но, естественно, составляющий меньшинство нации — находил и находит аналогичным образом радости жизни в книгах и музыке, собственных мыслях и выработке своего «мировоззрения». Обмен идеями, неспешная, интеллектуальная беседа за бокалом вина; верная, несколько сентиментальная, тщательно хранимая и пестуемая дружба и, не забудем, очень сердечная, богатая внутренним содержанием семейная жизнь— все эти блага процветали в этом кругу в образованном слое. Почти все это распалось и развалилось в Германии в десятилетие с 1914 по 1924 год, так что молодежь росла вне твердых, неизменных обычаев, привычек и традиций.

Вне круга образованных людей в Германии всегда существовала и существует огромная опасность для жизни: пустота и скука.

---

Ладно, вру, утро было хорошим. 8 утра - плотная тьма. люблю "зимнюю" утреннюю тьму, люблю встать раньше самого утра. Сегодня так было из-за грозы и ливня. Как эта стена воды резко отчертила логово от всего остального мира...За стеклом мутно виделся уровень воды в патио, дрожали кленовые листья,которые топтала и топтала вода, в зеркале едва отражался свет.

---

Недовольна собой. Несчастна. Радуюсь только благодаря наплыву приятных гормонов после физической активности, которой все меньше. Целые дни сидя, сидя, сидя.
Вот сейчас встану и пойду, встану и пойду....
Прямо сейчас лежу и злюсь - на себя. Потому что время порезано на лоскуты, потому что мозг работает в режиме "выходной-сделай-все-что-так-давно-хотела", со всех сторон куски тестов, авторы, фильмы, все, что не успеваю и хотела, лекции, музыки, а еще бы погулять, а как же зал...Все дергает, я не привыкла к этим рамкам. На это у тебя минута, а на это - две. По обычному времени.
Разметываюсь и не вхожу толком ни в одну работу. И не делаю ничего вообще.
Давно, давно не было со мной этого. Ох и нелегко возвращение.
Не хочу, больше не хочу, не хочу.
Нет, я оставлю это здесь - себе в назидание.

---

С чем бы сравнить мои тогдашние впечатления, впечатления одиннадцатилетнего паренька, весь фантастический мир которого был разрушен? Сколько ищу, не могу подыскать этому чего-то равнозначного в нормальной, реальной жизни. Подобные сновидческие, кошмарные катастрофы возможны только в мире сна и кошмара. Допустим, некто в течение многих лет кладет большие суммы в банк, потом наконец требует выписку и узнает, что вместо огромного состояния у него неоплатный, гигантский долг. Наверное, этот человек испытал бы нечто подобное тому, что испытал я в то ноябрьское утро 1918 года.

Когда я сравниваю, какие выводы Гитлер и я сделали из общей боли: у одного — ярость, упрямая злость и решение стать политиком: у другого — сомнения в адекватности правил игры, в самой игре и зреющий ужас перед непредсказуемостью жизни, — когда я эти вещи сравниваю, то вывод, как ни крути, один: реакция одиннадцатилетнего подростка была куда более зрелой, чем реакция двадцатидевятилетнего мужчины.

Поймала себя на ощущении облегчения: наконец во что-то вчиталась. Снова дома, а то таскаюсь туда-сюда, там откушу, сям..
Мне не нужно мое "я"

---

Год назад я прилетела в БА.

Как странно вспоминать...последние недели в Москве - я уже чужая городу или наборот. Первые недели здесь - я еще чужая. Этот вот пересменок - редкие ощущения. Оттого ценю.

---

Записалась на марафон Avon "Вместе против рака груди" - зовут коллеги. (Они меня знают как общительную заводилу-непоседу, если что).
И обсуждаю сама с собой. Мероприятие в вс в 8.30. Единственное утро на неделе, когда можно жить так, как нравится. Сама себе его гублю.
Но я отлично вижу мои мотивы. Я с собой попрепираюсь, но в итоге уломаю себя. Потому что знаю, что потом буду перебирать всякое-якое в голове, доставать свои "закладочки" - и, как ни странно, мне сгодятся эти вот мои вылазки. А так-то я вечно под одеялом. Одна, с компьютером, и это повторится и только это и будет, где бы я ни была.
А вот со стороны моя логика никому не ясна. Ведь мне и правда интереснее другое. Причем заведомо.

В вс говорила О. о том, сколько у него опорных точек. Отчасти начинает осознавать. Порой дивлюсь, как человек умудряется столько лет сам себя на складе держать. А потом оп - достать.
Понимаете, если я уеду в Папуа или Зимбабве, для меня не поменяется ничего. Я давно уже уехала. Буду точно так же лежать в кровати и читать. Или писать фигню.
А Вы? Друзья - раз. Семья - два. Религия - три. Культура (Re!). Спорт. Профессиональное - и снова принадлежишь...Нет, мне не унести.

Очень болели глаза два дня подряд. Как раньше, в никотиновую эру, но тогда хлеще было. Это такая засада - невозможно смотреть в монитор.
И вот я с этими глазами, воскресенье вечер, а самочувствие будто и не было выходных и не будет. И на экране футбол, и все они вовлечены, то и дело хватают вотсап-группы, друг друга подзуживают, Ривер-Бока...О. делает вид, будто ему совсем не важно. Но я-то знаю....)
Ну о каком закате, о какой осени жизни вы мне тут..Упираю голову в руку и долго, по-осеннему так молчу. Устала. А они как молодые здоровые жеребцы.
Кивает мне на блондинку за окном...
Одна - и тысяча рядом.

---

Под утро...
снился факт чтения, будто в ответ на пост Вороны о том, читает ли кто во сне. Причем и факт, и ответ - все это снилось.
Затем вдруг место действия - квартира на Фрунзенской. Снится знание месторасположения, но само место редко соответствует "реальному"...И ждем с работы деда, которого нет с 2001 года. А мозг отчего-то сожалеет, что не будет бабушки (которой нет с 2016). А дед должен прийти, никаких сомнений.
И вдруг появляется бабушка. Молодая и в каштановых буклях. Такая, которую я впервые узнала и запомнила. Просыпаюсь в замешательстве с примесью ужаса.

Порой организм мечется в истерике от невозможности мозга "разрабатывать" сразу несколько линий. Мизерабль.