читать дальшеРазучилась писать, разучилась читать, гулять по парку, слушать музыку, теперь уже и печатание - почти подвиг. Заканчиваюсь?
Пока вы там лениво топчете Венецию...с вашим вечным "мы", которое ты мне тычешь как знамя, я забываю московские улицы. Всполохами - застегиваю тебе ботинок. Сгибает пополам, той самой молнией режет вдоль. Тебе мучительно меня просить, мне мучительно что ты попросила. Несемся мимо заснеженных сосен. Бесконечность зимнего леса. Не смогу больше видеть лес. без тебя, после тебя лес не нужен. А эти скрипы сосен... Беспомощно подмигиваем друг другу. В одном наушнике Осетинская играет Баха. Давай вместе смоемся в Москву? Давай. И вот. Покинутость. Пыталась рассказать О, что такое заблудиться в лесу. Когда ты вдруг отрываешься от сбора черники, глядишь по сторонам - и только гул да бесконечные одинаковые стволы. И судорожно ищешь, ищешь меж стволов. Ведь тут на долгие километры...Что там было про цвет мха на стволах? А его спотыкает развилка в крохотном насаженном лесопарке. Ведь тут все деревья не родные. Нет, мне нужны просторы. Умение заблудиться. В кольцевитой Москве так легко было отключиться от всякого ориентира. Не знаю, поймет ли выросший в разлинованном стометровками городе.
Раньше можно было отнять у другого один наушник и подсоединиться к его мгновению. Подслушать. Теперь и эта форма контакта недоступна: беспроводные при изъятии из уха мгновенно выключаются. А у тебя то рыбки, то музеи. А у меня только память и котики. Последние две недели настолько вычерпывают физически, что меня все реже полосует вами. Прошло полтора года. На платформе 220, я не заору. Зато потом будет не до вас. И сейчас не до вас. Смуглые руки пихают мое тельце вверх. Слабак, я не умею подтягиваться. Зато теперь у меня четыре руки, с каждым днем я сильнее. Никуда не отходи от меня, хотя бы этот час. целый час я точно не буду падать. Но все меньше сил летать. Где бы выбрать энергии, как бы научиться восстанавливаться и не заканчиваться, не переходя на темную сторону. Опять встает солнце, пора и мне.